При рассмотрении дисциплинарного производства, носящего публично-правовой характер, необходимо исходить из презумпции добросовестности адвоката, обязанность опровержения которой возложена на заявителя (участника дисциплинарного производства, требующего привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности), который должен доказать те обстоятельства, на которые ссылается как на основания своих требований.

Предметом рассмотрения Совета Адвокатской палаты 28.04.2021г. являлось дисциплинарное производство, возбуждённое президентом АП в отношении адвоката К.Г.В.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства послужило представление Управления Министерства юстиции РФ по Камчатскому краю от 12 февраля 2021г. о нарушении адвокатом К.Г.В. подпункта 1 пункта 1 статьи 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»; пункта 1 статьи 8, части 5 статьи 9 Кодекса профессиональной этики адвоката.

По итогам рассмотрения дела Совет согласился с выводами Квалификационной комиссии, изложенными в Заключении от 31.03.2021г. о необходимости прекратить дисциплинарное производство в виду отсутствия в действиях адвоката нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре РФ и (или) Кодекса профессиональной этики адвоката.

Дело было рассмотрено без участия Заявителя.

Адвокат К.Г.В. лично приняла участие в заседании Совета и полностью подтвердила свои объяснения, данные в ходе дисциплинарного производства.

С учетом заключения Квалификационной комиссии, Советом установлены следующие фактические обстоятельства дела:

22 октября 2020 года около 19 часов 45 минут адвокат К.Г.В. заключила соглашение с гр. С.Т. на защиту интересов ее мужа – С.А.А., который находится в отделе УЭБиПК пр. Победы, д. 105 в г. Петропавловске-Камчатском.

После заключения соглашения она К.Г.В. в 20 часов 20 минут прибыла в дежурную часть ОП№1, в котором располагается УЭБиПК, куда ее не пропустили.

Она сразу же позвонила оперуполномоченному Сердюку И.А. (согласно распечатки звонков с телефона К.Г.В. 20.28 час.), который подтвердил факт нахождения С.А.А. в служебном помещении УЭБиПК, но не вышел, чтобы препроводить ее в кабинет, где находился ее подзащитный.

Более Сердюк И.А. на звонки не отвечал. В 21 час 01 минуту адвокат К.Г.В. позвонила заместителю начальника УЭБиПК, тот отказался предоставить ей возможность попасть к С.А.А. Адвокат также звонила в дежурную часть УМВД России по Камчатскому краю и оставила голосовое заявление о неправомерности действий работников полиции по недопуску адвоката к подзащитному лицу (20.47 час.), дежурному прокурору (21.07 час.), а также заместителю начальника УЭБиПК Тимофееву (21.19 час.).

Только около 22 часов вечера в дежурную часть спустился начальник отдела УЭБиПК Хорошев И.С. и сообщил, что С.А.А. им опрошен и может быть свободным. Также указал, что С.А.А. перед тем, как быть опрошенным заявил, что не нуждается в услугах адвоката.

Однако находящийся тут же С.А.А. заявил, что от адвоката не отказывался, а, напротив, в 15 часов 30 минут со своего телефона звонил жене и попросил заключить соглашение с адвокатом и обеспечить ему юридическую помощь.

Ознакомившись с пояснениями С.А.А., данными им в отсутствие защитника, К.Г.В. заявила, что они не имеют юридической силы и настояла на повторном опросе С.А.А.

Оперативные сотрудники ОЭБиПК Хорошев И.С. и Монастырский А.В. утверждают, что объяснения С.А.А. были порваны адвокатом.

В свою очередь, К.Г.В. и ее подзащитный С.А.А. утверждают, что два бланка объяснения С.А.А. разорвал Хорошев И.С. лично, а оперативный сотрудник Монастырский А.В. не присутствовал при её разговоре со С.А.А. и Хорошевым И.С. и даче объяснения С.А.А.

Протокол объяснения С.А.А. от 22.10.2020г., составленный оперативный сотрудником Хорошевым И.С. в отсутствии адвоката К.Г.В. и приобщенный к Представлению, является читаемым и из него усматривается, что с 21часа 28минут до 21часа 55минут 22.10.2020г. С.А.А. давал объяснение в отсутствии адвоката.

Представленный адвокатом К.Г.В. протокол объяснения С.А.А. от 22.10.2020г. (время объяснения с 20.40 до 21.25), также подтверждает отсутствие адвоката при даче объяснения. Оба протокола были составлены Хорошевым И.С. в то время, когда адвокат К.Г.В. уже находилась возле здания и в здании помещения полиции, что подтверждается распечаткой звонков с телефона адвоката.

Согласно постановления об отказе в возбуждении уголовного дела от 24.12.2020г. в материалах доследственной проверки имеются сведения, что адвокат К.Г.В. ….., порвала протокол объяснения, полученный заместителем начальника отдела №5 УЭБиПК УМВД России по Камчатскому краю Хорошевым И.С.

В объяснении адвоката К.Г.В. от 01.03.2021г. изложено следующее:

После заключения соглашения на осуществление защиты С.А.А. она в 20 часов 20 минут прибыла в дежурную часть ОП№1, в котором располагается УЭБиПК, куда ее не пропустили. Оперативный дежурный предложил связаться с оперативным сотрудником, который работает со С.А.А., что она и сделала – позвонила оперативному работнику УБЭП по Камчатскому краю Сердюк И.А. и сообщила о том, что прибыла и находится в ОП №1 около дежурной части, Сердюк И.А. пообещал спуститься за ней. Однако в течение часа так и не смогла начать работу с доверителем, поскольку Сердюк И.А. за ней не спустился, на телефонные звонки перестал отвечать, а затем вовсе отключил свой телефон.

В 21 час 01 минуту она позвонила заместителю начальника УЭБиПК, тот отказался предоставить ей возможность попасть к С.А.А. Она звонила в дежурную часть УМВД России по Камчатскому краю и оставила голосовое заявление о неправомерности действий работников полиции по недопуску адвоката к подзащитному лицу, а также дежурному прокурору.

Только около 22 часов вечера в дежурную часть спустился начальник отдела УЭБиПК Хорошев И.С. и сообщил, что С.А.А. им опрошен и может быть свободным. Также указал, что С.А.А. отказался от услуг адвоката. С.А.А. возражал против заявления оперативного сотрудника и пояснил, что в 15 часов 30 минут со своего телефона звонил жене и попросил заключить соглашение с адвокатом и обеспечить ему юридическую помощь.

Адвокат также указала в объяснении, что ознакомившись с пояснениями С.А.А., данными им в отсутствие защитника, заявила, что они не имеют юридической силы, поскольку при опросе С.А.А. его право на защиту было нарушено и сообщила, что данное объяснение необходимо уничтожить и настояла на повторном опросе С.А.А. Оперативный сотрудник Хорошев И.С. согласился и уничтожил протоколом путем разрыва на три части. При этом С.А.А. пояснил, что на самом деле оперативник взял с него три варианта объяснения, после чего выразила требование уничтожить все варианты протокола опроса. Хорошев И.С. уничтожил путем разрыва еще один вариант опроса и после консультаций со своими коллегами третий вариант опроса уничтожать отказался. После чего С.А.А. был опрошен в присутствии адвоката и воспользовался правом, предоставленным ст.51 Конституции РФ.

Адвокат также пояснила, что затем было написано заявление о нарушении права на защиту С.А.А., которое было зарегистрировано в дежурной части, что подтверждается талоном-уведомлением.

Адвокат полагает, что нормы, предусмотренные подпунктом 1 пункта 1 статьи 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»; пунктом 1 статьи 8, частью 5 статьи 9 Кодекса профессиональной этики адвоката ею нарушены не были. При этом оперативными сотрудниками УЭБиПК было грубо нарушено право на защиту Строкова А.А.

Адвокат К.Г.В. представила к объяснению: талон-уведомление №322 от 22.10.2020г.; ответ начальника УЭБиПК; объяснение С.А.А. от 22.11.2020г.; ответ прокуратуры.

15.03.2021г. адвокат К.Г.В. в дополнение к ранее предоставленным пояснениям, письменно сообщила, что после прибытия 22.10.2020г. в отдел УЭБиПК ею был осуществлен звонок оперативному сотруднику Сердюк И.А. в 20.28, спустя 20 минут в дежурной частм УМВД России по Камчатскому краю, где было оставлено голосовое сообщение о недопуске к доверителю. В 21.07 был осуществлен звонок дежурному прокурору Камчатского края, в 21.19 – заместителю начальника УЭБиПК Тимофееву Н.С.

Адвокат К.Г.В. дополнительно представила: распечатку звонков входящих и исходящих со своего телефона; постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 24.12.2020г. на 4 листах; копию опроса С.А.А. от 22.10.2020г.

Давая оценку профессиональному поведению адвоката К.Г.В. в указанной ситуации, Совет руководствовался следующим:

Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан честно, разумно и добросовестно исполнять обязанности, отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством РФ средствами (подп.1 п.1 ст.7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» - далее Закон об адвокатуре), соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката (далее КПЭА) и исполнять решения органов Адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции (подп.4 п.1 ст.7 Закона об адвокатуре).

Адвокат при всех обстоятельствах должен сохранять честь и достоинство, присущее его профессии, избегать всего, что могло бы нанести ущерб авторитету адвокатуры или подорвать доверие к ней, при условии, что принадлежность адвоката к адвокатскому сообществу очевидна или это следует из его поведения (п.5 ст.9 КПЭА).

В соответствии с п.1 и 2 ст. 8 КПЭА при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и настоящим Кодексом, уважать права, есть и достоинство лица, обратившегося за оказанием юридической помощи.

С учетом приведенных требований действующего законодательства РФ и Кодекса профессиональной этики адвоката, Совет пришел к выводу о том, что в действиях адвоката К.Г.В. отсутствует состав правонарушения, предусмотренный подпунктом 1 пункта 1 статьи 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»; пунктом 1 статьи 8, пунктом 5 статьи 9 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Совет разделил мнение Комиссии о том, что при рассмотрении дисциплинарного производства, носящего публично-правовой характер, необходимо исходить из презумпции добросовестности адвоката, обязанность опровержения которой возложена на заявителя (участника дисциплинарного производства, требующего привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности), который должен доказать те обстоятельства, на которые ссылается как на основания своих требований.

Совет также согласился с выводом Комиссии о том, что органы адвокатского сообщества не уполномочены проводить любого рода расследования, касающиеся правоты лиц, утверждающих прямо противоположные обстоятельства.

В ходе исследования доказательств Совет установил, что обе стороны дисциплинарного производства не отрицают, что с 08.00 утра (с момента начала обыска в жилище С.А.А.) и до 22 часов вечера 22 октября 2020г. С.А.А. находился под полным контролем оперативных сотрудников. Право на осуществление защиты (возможность пригласить адвоката) ему не было предоставлено.

С 20 часов 28 минут до 22 часов адвокат К.Г.В. находилась в дежурной части ОП №1 и ей было отказано в возможности принять участие в опросе С.А.А. За это время она звонила оперуполномоченному УЭБиПК Сердюку И.А. (время звонка согласно справки на оказанные услуги связи 20.28), дежурному по УМВД России по Камчатскому краю (время звонка 20.47), дежурному прокурору (время звонка 21.07), заместителю начальника УЭБиПК Тимофееву (время звонка 21.19).

И только около 22 часов вечера в дежурную часть спустился Хорошев И.С. вместе со С.А.А., заявив, что опрос закончен.

Объяснения в этой части адвоката К.Г.В. подтверждены распечаткой телефонных соединений с абонентами с ее мобильного телефона.

Повторной опрос С.А.А. был проведен в присутствии адвоката К.Г.В., в котором С.А.А. отказался давать пояснения в соответствии со ст. 51 УПК РФ, и что он очень устал ввиду длительного нахождения его в отделении полиции.

Каких либо достаточных доказательств, подтверждающих уничтожение протокола опроса С.А.А. Заявитель не представил. Отсутствуют они и в постановлении следователя от 24.12.2021г. об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении К.Г.В.

Кроме того, Совет не считает необходимым входить в суждение, кто фактически порвал бланк объяснения, ввиду его процессуальной ничтожности, поскольку в соответствии с п. 1 ч.2 ст. 75 УПК РФ к недопустимым доказательствам относятся «показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде».

В сложившейся ситуации существенного нарушения права на защиту С.А.А., Совет не усмотрел в действиях адвоката К.Г.В. нарушения обязанности разумно, честно и добросовестно, квалифицированно и принципиально исполнять свои обязанности адвоката, сохранять честь и достоинство, а также избегать всего, что могло бы нанести ущерб авторитету адвокатуры или подорвать доверие к ней.

Дисциплинарная ответственность адвоката, предусмотренная ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» может наступить за неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей (п.2 ст.7 ФЗ об адвокатуре).

Совет пришел к однозначному выводу об отсутствии в действиях адвоката К.Г.В. состава правонарушения.

Совет не может не отметить, что С.А.А. необоснованно длительное время находился под контролем работников УЭБиПК без предоставления ему адвоката, несмотря на его неоднократные требования, из чего усматривается «манипулирование» правом на защиту заместителем начальника отдела №5 УЭБиПК УМВД России по Камчатскому краю Хорошевым И.С.

Совет посчитал необходимым указать, что факты препятствия в допуске адвоката на стадии до следственных проверок имеют распространенный характер, что существенно нарушает конституционные права граждан.

__________________________________________________________________

Отсутствие в представлении Заявителя изложения конкретных действий адвоката, в которых выразилось нарушение им требований Кодекса профессиональной этики адвоката, вопреки прямому указанию на то в п.3 ст.20 КПЭА влечет за собой прекращение дисциплинарного производства.

Предметом рассмотрения Совета Адвокатской палаты 28.04.2021г. явилось дисциплинарное производство, возбуждённое президентом АП в отношении адвоката Д.Е.Г. о нарушении им пункта 2 статьи 8, полпункта 7 пункта 1 статьи 9 и статьи 12 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства послужило представление Управления Министерства юстиции РФ по Камчатскому краю от 18 февраля 2021 года.

Согласно тексту представления: «В производстве мирового судьи судебного участка № 15 г. Петропавловска-Камчатского находится уголовное дело № 1-234,2020, потерпевшим по которому признан Г.П.М. При осуществлении защиты интересов в судебных заседаниях 05.11.2020, 18.11.2020, 09.12.2020, 18.12.2020, 08.02.2021 обвиняемого Б.Ю.В., адвокат Д.Е.Г. в нетактичной форме высказывался в адрес потерпевшего Г.П.М. Данные высказывания восприняты потерпевшим Г.П.М. как оскорбительные…»

Примеры нетактичных высказываний адвокатом Д.Е.Г. в представлении не приведены.

По итогам рассмотрения дела Совет согласился с выводами Квалификационной комиссии, изложенными в Заключении от 31.03.2021г. о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвоката Д.Н.Г. вследствие отсутствия в его действиях нарушения пункта 2 статьи 8, подпункта 7 пункта 1 статьи 9, статьи 12 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Заявитель в рассмотрении дела участия не принимал.

Адвокат Д.Е.Г. лично принял участие в заседании Совета и подтвердил свои пояснения, данные в ходе дисциплинарного производства.

С учетом заключения Квалификационной комиссии, Советом установлены следующие фактические обстоятельства дела:

Адвокат Д.Е.Г. в мировом суде (судебный участок №15) осуществлял защиту подсудимого Б.Ю.В. Потерпевшим по делу был признан Г.П.М.

В процессе судебного разбирательства адвокат Д.Е.Г. один раз не явился в судебное заседание, один раз опоздал к началу судебного заседания, а также в письменных и устных ходатайствах неоднократно называл потерпевшего «провокатором».

Потерпевший Г.П.М. расценил такое обращение как оскорбительное, что и послужило основанием для обращения в Управление юстиции РФ по Камчатскому краю и легло в основу принесенного представления.

В своем объяснении от 25.03.2021г. адвокат Д.Е.Г. пояснил, что осуществляет защиту в суде Б.Ю.В., который предан суду по п. «а» ч.2 ст.115 и ч.1 ст.139 УК РФ по делу, потерпевшим по которому признан Г.П.М. Действительно в один из дней рассмотрения уголовного дела не прибыл в судебное заседание по причине выезда за пределы Камчатского края на похороны матери (о чем представил соответствующие документы в суд), а в другой раз опоздал в судебное заседание по причине переезда мирового суда в другое помещение, о чем не знал, предупредив об этом секретаря судебного заседания.

В виду неадекватного поведения потерпевшего Г.П.М. в процессе рассмотрения уголовного дела, неоднократно заявлял письменные и устные ходатайства о проведении в отношении потерпевшего судебно-психиатрической экспертизы. В материалах уголовного дела имеются данные ходатайства, являющиеся процессуальными документами, а не оскорблениями в адрес потерпевшего.

Намерения оскорбить или унизить потерпевшего не было, адвокат всего лишь обращал внимание суда на установленные в суде юридические факты, ссылаясь при этом на постановление Пленума ВС РФ от 15.11.2007г. №45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений».

Согласно указанного постановления Пленума, при рассмотрении преступлений, совершенных из хулиганских побуждений, необходимо выяснять, кто явился их инициатором, не был ли конфликт спровоцирован для использования его в качестве повода к совершению противоправных действий и если зачинщиком ссоры явился потерпевший, лицо не подлежит ответственности за совершение в отношении такого потерпевшего преступления их хулиганских побуждений.

Из показаний осужденных Б.Ю.В. и К.А.Г., показаний свидетеля Б.В.Г., свидетеля К.М.О. следует, что поводом к конфликту послужило противоправное поведение потерпевшего Г.П.М., который спровоцировал указанных выше осужденных в противоправному поведению. В частности потерпевший без разрешения подсудимых производил видиосъёмку братьев Б. и К.А.Г., находившихся у квартиры по месту жительства К.А.Г. Указанные действия потерпевшего, а также его (потерпевшего) удар кулаком в голову К.А.Г. и послужили основанием к продолжению потасовки с участием Г.П.М., в результате которой Г.П.М. был причинен легкий вред здоровью. Именно поэтому защита усмотрела в действиях потерпевшего Г.П.М. явную провокацию, о чем неоднократно защита сообщала суду и называла потерпевшего Г.П.М. ПРОВОКАТОРОМ. Все это занесено в протокол судебного заседания. Замечаний от суда в адрес защиты не поступало, что и подтверждается протоколом судебного заседания.

Протоколы судебного заседания по вышеуказанному уголовному делу не содержат замечаний председательствующего на действия и высказывания адвоката Д.Е.Г.

Давая оценку профессиональному поведению адвоката Д.Е.Г. в указанной ситуации, Совет руководствовался следующим:

Согласно п.2 ст.18 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее - КПЭА) при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан уважать права, честь и достоинство лиц, обратившихся к нему за оказанием юридической помощи, доверителей, коллег и других лиц, придерживаться манер поведения и стиля одежды, соответствующих деловому общению

В соответствии с подп.7 п.1 ст.9 КПЭА адвокат не вправе допускать в процессе разбирательства дела высказывания, умаляющие честь и достоинство других участников разбирательства, даже в случае их нетактичного поведения.

Участвуя в судопроизводстве, а также представляя интересы доверителя в органах государственной власти и органах местного самоуправления, адвокат должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства, проявлять уважение к суду и лицам, участвующим в деле, следить за соблюдением закона в отношении доверителя и в случае нарушений прав последнего ходатайствовать об их устранении.

Возражая против действий (бездействия) судей и лиц, участвующих в деле, адвокат должен делать это в корректной форме и в соответствии с законом ст.12 КПЭА).

При рассмотрении дисциплинарного производства, носящего публично-правовой характер, Совет исходит из презумпции добросовестности адвоката, обязанность опровержения которой возложена на заявителя (участника дисциплинарного производства, требующего привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности), который должен доказать те обстоятельства, на которые ссылается как на основания своих требований.

Как указано выше в представлении Управления Министерства юстиции РФ по Камчатскому краю примеры негативных высказываний адвокатом Д.Е.Г. в адрес потерпевшего Г.П.М. не приводятся.

В связи с этим Совет приходит к выводу об отсутствии предмета разбирательства.

Вместе с тем к представлению приложены жалобы на действия адвоката Д.Е.Г., обозначенные как «Третья», «Пятая», «Шестая».

Согласно этим документам, по мнению заявителя – Г.П.М. не этичные действия адвоката заключались в следующем:

  1. 05.11.2020 без уважительной причины не явился в судебное заседание

  2. 18.11.2020 во время судебного заседания начал оскорблять и клеветать на заявителя, обозвав «провокатором»

  3. Неоднократно во время судебных заседаний оскорблял, называя невменяемым и «неадекватным»

  4. 09.12.2020 опоздал на 20 минут к началу судебного заседания

  5. Оказывал на заявителя психологическое давление в ходе судебного заседания, называя его «неадекватным»

  6. Заявлял ходатайства в суде о назначении ему (Г.П.М.) судебно-психиатрической экспертизы

  7. Некорректно в ходе процесса и повышал голос на председательствующего

В качестве доказательств своих претензий Г.П.М. приложил аудиозаписи судебных заседаний.

Совет согласился с выводами Комиссии о том, что Г.П.М., признанный по делу потерпевшим, в своих жалобах подвергал оценке действия и высказывания адвоката Д.Е.Г., предпринимаемые адвокатом в качестве защитника обвиняемого Б.Ю.В. в процессе рассмотрения уголовного дела в суде.

Как известно, порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации устанавливается настоящим Кодексом (ч.1 ст.1 УПК РФ).

Этим же Кодексом в пункте 1 статьи 243 установлено, что председательствующий руководит судебным заседанием, а меры воздействия за нарушение порядка судебного заседания перечислены в ст. 258 УПК РФ.

В том числе, указанной нормой Закона предусмотрено «При нарушении порядка в судебном заседании, неподчинении распоряжениям председательствующего или судебного пристава лицо, присутствующее в зале судебного заседания, предупреждается о недопустимости такого поведения, либо удаляется из зала судебного заседания, либо на него налагается денежное взыскание в порядке, установленном статьями 117 и 118 настоящего Кодекса.

При неподчинении обвинителя или защитника распоряжениям председательствующего слушание уголовного дела по определению или постановлению суда может быть отложено, если не представляется возможным без ущерба для уголовного дела заменить данное лицо другим. Одновременно суд сообщает об этом вышестоящему прокурору или в адвокатскую палату соответственно» (ч.1, ч.2 ст.258 УПК РФ).

Оценивая в совокупности претензии потерпевшего Г.П.М. к деятельности защитника Д.Е.Г. на стадии судебного следствия, изложенные в жалобах, нормы закона, регулирующие поведение участников процесса, и учитывая отсутствие должной реакции председательствующего в случае нарушения порядка в судебном заседании адвокатом, Совет приходит к однозначному выводу о том, что в компетенцию потерпевшего Г.П.М. не входит давать соответствующую оценку правомерности поведения лиц, присутствующих в зале судебного заседания и, тем более, профессиональной деятельности стороны защиты.

Любое вмешательство в деятельность суда, в том числе, путем субъективных оценок хода судебного заседания иными лицами, не предусмотренными нормами Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, недопустимы, поскольку могут поставить под сомнение решение суда по существу рассматриваемых им правоотношений.

Совет также отмечает, что отсутствие в представлении Заявителя изложения конкретных действий адвоката, в которых выразилось нарушение им требований Кодекса профессиональной этики адвоката, вопреки прямому указанию на то в п.3 ст.20 КПЭА влечет за собой признание представления недопустимым поводом для возбуждения дисциплинарного производства.

_______________________________________________________________

Не заключение договора на оказание юридической помощи вопреки прямому указанию на то закона влечет применение к адвокату меры дисциплинарной ответственности.

28 апреля 2021г. Совет Адвокатской палаты Камчатского края рассмотрел дисциплинарное производство, возбужденное по представлению Управления Министерства Юстиции по Камчатскому краю о нарушении адвокатом Л.В.А. действующего законодательства об адвокатуре РФ.

По итогам рассмотрения дела Совет согласился с выводами Квалификационной комиссии, изложенными в Заключении от 31 марта 2021г. о наличии в действиях (бездействии) адвоката Л.В.А. нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, а именно: пункта 1 ст. 25 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», части 3 статьи 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, выразившегося в неисполнении (ненадлежащем исполнении) своих профессиональных обязанностей перед доверителем С.Ч.М., а именно – в не заключении договора на оказание юридической помощи вопреки прямому указанию на то закона и применил к адвокату меру дисциплинарной ответственности в виде замечания.

Заявитель участия в рассмотрении дела не принимал.

Адвокат Л.В.А. лично не принимал участие в заседании Совета, просил рассмотреть дело в его отсутствие.

С учетом заключения Квалификационной комиссии, Советом установлены следующие фактические обстоятельства дела:

11 сентября 2020 года адвокат Л.В.А. принял поручение от гр-на С.Ч.М. на осуществление защиты последнего по уголовному делу, возбужденному по ч.1 ст.131 УК РФ. Принятие поручение подтверждается ордером адвоката на осуществление защиты по уголовному делу.

Соглашение с С.Ч.М. адвокатом Л.В.А. заключено не было в нарушении п.1 и п.2 ст.25 Закона об адвокатуре.

Согласно пояснениям С.Ч.М. 10.09.2020 года он был задержан по подозрению в совершении преступления и доставлен в военно-следственный отдел Петропавловск-Камчатского гарнизона.

11.09.2020 года следователем ВСО Т.Т.С. посредством телефонного звонка для осуществления защиты на предварительном следствии С.Ч.М. был приглашен адвокат Л.В.А.

С.Ч.М. с последним знаком никогда не был. При встрече в кабинете следователя Л.В.А. предложил оплатить ему за работу 30.000 рублей, на что С.Ч.М. согласился и перевел на банковскую карту адвоката указанную денежную сумму. При этом никакого договора на оказание юридической помощи в рамках уголовного дела с ним заключено не было, и никакой квитанции о внесении денежных средств адвокат ему не дал. На озвученную через некоторое время просьбу дать копию договора и квитанцию об оплате услуг Л.В.А. ответил отказом. Свой отказ ни чем не объяснил. Впоследствии от услуг адвоката Л.В.А. он отказался, посчитав, что тот работает на следствие, а не на него.

К объяснению приложил заверенную выписку по счету банковской карты на 2-х листах за период с 11 по 30 сентября 2020 года, в которой в числе других указана операция по переводу на карту стороннего банка № 676454652653825 11 сентября 20210 года денежных средств в размере 30.301 рубль 50 копеек, а также детализацию услуг сотовой связи клиента С.Ч.М. на трех листах, с написанным от руки на первом листе номером телефона Л.В.А., из которой следует, что за период с 01.09.2020 года по 31.10.2020 года соединений телефонного номера Клиента (С.Ч.М.) с телефонным номером адвоката Л.В.А. не осуществлялось.

Согласно объяснению адвоката Л.В.А. от 04.02.2021 года 11 сентября 2020 года находился в военно-следственном отделе по гарнизону Петропавловск-Камчатский, так как там производились следственные действия по уголовному делу с его участием. Освободившись, он вышел в коридор, где к нему обратился С.Ч.М., ранее позвонивший ему по телефону, но не со своего номера, и спросил, не может ли он (Л,В.А.) осуществить его защиту. Пояснил заявителю, что услуги адвоката по соглашению платные, и что для вступления адвоката в качестве защитника в дело необходимо внести хотя бы часть суммы авансом. Получив от С.Ч.М. предложение об оплате услуг путем перевода денежной суммы на банковскую карту из-за отсутствия при себе наличных денежных средств, он взял на себя обязательство осуществить защиту по уголовному делу. Квитанцию обещал предоставить позже, сразу за всю сумму, которую клиент внесет за проведенное дело. Перед вступлением в дело с клиентом побеседовал, согласовал позицию защиты, обсудил план дальнейших действий. После вступления в дело был ознакомлен со всеми процессуальными действиями, производимыми с участием заявителя, в том числе и с явкой с повинной. Выяснив у С.Ч.М. правильность содержания написанного и добровольность написания явки, сделал запись о том, что ознакомлен с документом. Категорически отрицает подписание клиентом чистых листов бумаги, отрицает доводы клиента о недостоверности генетической экспертизы, ссылаясь на ее производство в г.Москва, куда подзащитного не вызывали и он там ничего не мог говорить.

12 декабря 2020 года при проведении очной ставки клиент не сообщал ему об отказе от его услуг, такой отметки в протоколе следственного действия не имеется, и только впоследствии он узнал, что С.Ч.М. от его услуг отказался путем подачи ходатайства об этом в канцелярию.

С.Ч.М. пользовался его услугами на протяжении всего периода следствия, никаких недовольств со стороны подзащитного и его родственников не поступало. Подзащитный отказался от его услуг по окончании предварительного следствия. Линия защиты проводилась с учетом позиции клиента, он действовал в его интересах в рамках законодательства. Жалобу расценивает как способ защиты.

Давая оценку профессиональному поведению адвоката Л.В.А. в указанной ситуации, Совет руководствовался следующим:

Согласно п.1 ст.1 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» №63-ФЗ от 31.05.2002 г. (далее - Закон об адвокатуре) адвокатская деятельность – это квалифицированная юридическая помощь, оказываемая на профессиональной основе лицами, получившими статус адвоката, в целях защиты прав, свобод и интересов физических и юридических лиц, а также в целях обеспечении их доступа к правосудию.

В соответствии с п.1 ст.25 Закона об адвокатуре адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем. Соглашение представляет собой гражданско-правовой договор, заключаемый в простой письменной форме между адвокатом и доверителем (адвокатами), на оказание юридической помощи самому доверителю или назначенному им лицу (п.2 ст.25 Закона об адвокатуре).

Согласно ч.3 ст.9 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат не вправе вне рамок адвокатской деятельности оказывать юридические услуги (правовую помощь), за исключением деятельности по урегулированию споров, в том числе в качестве медиатора, третейского судьи, а также участия в благотворительных проектах других институтов гражданского общества, предусматривающих оказание юридической помощи на безвозмездной основ6е.

Адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательство РФ средствами, соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката (подп.1 и 4 п.1 ст.7 Закона об адвокатуре, п.1 ст.8 Кодекса профессиональной этики адвоката (Далее – КПЭА). В силу ст.1, 2 и подп. 1 и 4 п.1 ст.7 Закона об адвокатуре и п.1 ст.8 КПЭА на адвокате как лице, оказывающем на профессиональной основе квалифицированную юридическую помощь, лежит обязанность осуществлять адвокатскую деятельность в строгом соответствии с предписаниями законодательства РФ, том числе Закона об адвокатуре.

Статьей 1 КПЭА определено, что Кодекс профессиональной этики адвоката устанавливает обязательные для каждого адвоката правила поведения при осуществлении адвокатской деятельности, основанные на нравственных критериях и традициях адвокатуры, на международных стандартах и правилах адвокатской профессии.

В соответствии с п.1 статьи 4 КПЭА адвокат при всех обстоятельствах должен сохранять честь и достоинство, присущие его профессии. 

Согласно п.1 и п.2 статьи 5 КПЭА профессиональная независимость адвоката, а также убежденность доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката являются необходимыми условиями доверия к нему. Адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия. 

Совет полностью согласился с выводами Комиссии о том, что надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителем предполагает не только оказание квалифицированной юридической помощи, но и оформление договорных правоотношений в строгом соответствии с законом. Заключение договора на оказание юридической помощи с указанием всех существенных условий этого договора исключило бы необходимость разрешения спорных вопросов между доверителем и адвокатом по поводу неисполнения или ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей.

Совет полагает, что адвокат Л.В.А., не заключив с подзащитным С.Ч.М. соглашение на оказание юридической помощи, нарушил требования ст.25 Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и ст.9 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Пояснения гр-на С.Ч.М. о недобросовестности адвоката Л.В.А. при осуществлении его защиты в ходе предварительного следствия, изложенные в его жалобах, не являются предметом рассмотрения в данном дисциплинарном производстве по следующим основаниям:

Согласно п.4 ст.23 КПЭа разбирательство в комиссии и Совете осуществляется в пределах тех требований и по тем основаниям, которые изложены в представлении. Изменение предмета и (или) основания представления не допускается.

В Представлении отсутствует просьба возбуждения дисциплинарного производства в связи с недобросовестностью адвоката Л.В.А. при осуществлении защиты С.Ч.М., поэтому данное обстоятельство не является предметом рассмотрения Совета Адвокатской палаты.

Кроме того, головное дело по обвинению гр-на С.Ч.М. по части 1 статьи 131 УК РФ находится в производстве 35 Гарнизонного военного суда г.Петропавловска-Камчатского.

Подсудимый С.Ч.М. использует как способ защиты жалобы на некачественную защиту в ходе предварительного следствия адвокатом Л.В.А.

Поскольку жалоба на действия адвоката являются избранным способом защиты, оценка доводам С.Ч.М. в этой части будет дана приговором суда.

Совет пришел к выводу, что совершенные адвокатом Л.В.А. действия (бездействие) ведут к подрыву доверия не только к самому адвокату, но и к адвокатуре как институту гражданского общества в целом. Государство наделило адвокатов правом создать публично-правовую корпорацию, основанную на принципах законности, независимости, самоуправления, корпоративности, и предоставило адвокатам широкие права как гарантию их независимости в выполнении основной профессиональной функции – оказывать физическим и юридическим лицам квалифицированную юридическую помощь способами, не противоречащими закону. 

На основе исследованных доказательств, Совет полагает, что правонарушение совершено адвокатом Л.В.А. умышленно, поскольку адвокат имеет большой стаж адвокатской деятельности и требования законодательства об адвокатуре ему должны быть известны.

 Нарушение адвокатом  требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, совершенное умышленно или по грубой неосторожности, влечет применение мер дисциплинарной ответственности,  предусмотренных Федеральным законом «Об адвокатской  деятельности и адвокатуре в РФ» и Кодексом профессиональной этики адвоката.

При решении вопроса о применении меры дисциплинарного взыскания Совет учел тяжесть и обстоятельства совершенного адвокатом проступка, обстоятельства его совершения, форму вины и другие обстоятельства, установленные Квалификационной комиссией и Советом Адвокатской палаты (п.4 ст. 18 КПЭА).

Совет учел также, что нарушение адвокатом Л.В.А. совершено умышленно, он впервые привлекается к дисциплинарной ответственности, свою вину в совершении правонарушения признал.

Совет пришел к выводу о том, что мера дисциплинарной ответственности в виде замечания, примененное к адвокату Л.В.А. в полной мере отвечает требованиям справедливости дисциплинарного разбирательства, предусмотренному п.5 ст.19 КПЭа.

____________________________________________________________________

Отсутствие в действиях адвоката состава правонарушения влечет прекращение дисциплинарного производства

23 июня 2021г. Совет Адвокатской палаты Камчатского края рассмотрел дисциплинарное производство, возбужденное по представлению Управления Министерства Юстиции по Камчатскому краю о нарушении адвокатом К.Г.В. норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики  адвоката

Представление вынесено в связи с обращением следователя военного следственного отдела Следственного комитета Российской Федерации по гарнизону Петропавловск-Камчатский лейтенанта юстиции Н.И.С. Согласно текста Представления адвокат К.Г.В. нарушила п.п.1,4 пункта 1 ст. 7 Закона об адвокатуре, указывающих на то, что адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством РФ средствами, а так же соблюдать Кодекс профессиональной этики. Согласно п. 1 статьи 11 КПЭА, адвокат не вправе быть советником, защитником, представителем нескольких сторон в одном деле, чьи интересы противоречат друг другу, а может лишь способствовать примирению сторон.

По итогам рассмотрения дела Совет согласился с выводами Квалификационной комиссии, изложенными в Заключении от 29 апреля 2021г. о необходимости о прекращения дисциплинарного производства вследствие отсутствия в действиях (бездействии) адвоката К.Г.В. нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, а именно: подпунктов 1, 4 пункта 1 статьи 7 ФЗ РФ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», пункта 1 статьи 11 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Заявитель не принимал участие в рассмотрении дела.

Адвокат К.Г.В. участие в заседании Совета не принимала, направила в Совет заявление от 23.06.2021г. с просьбой рассмотреть дело в ее отсутствие и указала, что с решением Квалификационной комиссии согласна.

С учетом заключения Квалификационной комиссии, Советом установлены следующие фактические обстоятельства дела:

В середине сентября по предложению адвоката К.И. О. адвокат К.Г.В. прибыла в воинскую часть в районе ул. Пограничная с целью решения вопроса об оказании юридической помощи свидетелям по уголовному делу.

В ходе беседы ей стало известно, что в отношении командира роты радиоэлектронной борьбы войсковой части 10103 капитана Т.М.Р. возбуждено уголовное дело в совершении преступления, предусмотренного пунктом «а» части 3 статьи 286 УК РФ, и органами предварительного следствия установлено, что якобы 12.08.2020года капитан Т.М.Р., являясь для матроса Б.Д.Р. начальником, т.е. должностным лицом, совершил действия, явно выходящие за пределы его полномочий, применив к последнему физическое насилие, в результате нанесенных Т.М.Р. ударов у потерпевшего Б.Д.Р. на различных участках тела образовались кровоподтеки.

К.Г.В., ознакомившись с ситуацией, расспросила военнослужащих, находящихся в кабинете, кто и что видел. Четверо военнослужащих пояснили, что могут показать, что капитан Т.М.Р. никаких повреждений потерпевшему не наносил. При этом просили, чтобы адвокат К.Г.В. представляла их интересы на следствии. Для заключения Соглашений об оказании юридической помощи, они были приглашены в офис адвоката. После заключения Соглашений об оказании юридической помощи свидетели В.А.В., К.В.И., Б.К.Ю. и Р.Е.В., каждый в отдельности и самостоятельно пояснил адвокату, что он видел, являясь свидетелем конфликта.

В рамках заключенных Соглашений адвокат К.Г.В. принимала участие в качестве представителя при допросе вышеуказанных свидетелей 22 сентября 2020года и 5 октября 2020года.

Во время допроса свидетелей В.А. В., К.В.И., и Б.К.Ю. 22.09.2020года, а Р.Е.В. 29.09.2020года, адвокат никаких вопросов не задавала, цель ее присутствия заключалась в том, чтобы исключить давление со стороны следствия на свидетелей. Свидетели В.А.В., К.В.И., и Б.К.Ю. 05.10.2020 года, а Р.Е.В. 06.10.2020года в ходе дополнительных допросов лично подтвердили ранее данные показания.

В последствие адвокату стало известно, что 24.11.2020года свидетели Б., К. и В. во время дополнительного допроса изменили свои показания, указав, что первоначальные показания понудил их дать в его пользу Т.М.Р. Об этом факте адвокату не было известно. Показания, данные свидетелями были идентичны даже в деталях, поэтому сомнений у адвоката в их правдивости не возникло. Никаких рекомендаций и консультаций, а тем более давления, по даче свидетельских показаний она не производила.

Согласно приговору 35 гарнизонного военного суда города Петропавловск-Камчатский свидетель Б.К.Ю. дал показания о том, что слышал, как Т.М.Р. кричал на Б.Д.Р. и слышал, что кто - то кого - то бьет палкой. Ранее данные им показания в защиту Т.М.Р. были им даны по инициативе Т.М. Р. и были переданы ему адвокатом К.Г.В., которая и представляла его интересы на предварительном следствии. Свидетель Р.Е.В. своих показаний в ходе судебного заседания не изменил, однако суд отнесся к ним критически и расценил, как стремление оказать помощь подсудимому для избежания последним уголовной ответственности.

Свидетели В.А.В. и К.В.И. в суде допрошены не были.

Адвокат К.Г.В. в своем объяснении от 25.03.2021г. указала, что действительно, в середине сентября 2020года по предложению адвоката К.И.О. прибыла в воинскую часть в районе ул. Пограничная г.Петропавловска-Камчатского с целью решения вопроса об оказании юридической помощи свидетелям по уголовному делу.

Во время беседы ей пояснили, что в отношении командира роты радиоэлектронной борьбы войсковой части 10103 капитана Т.М.Р. возбуждено уголовное дело по п.«а» части 3 статьи 286 УК РФ, и органами предварительного следствия установлено, что якобы 12.08.2020года капитан Т.М.Р., являясь для матроса Б.Д.Р. начальником, т.е. должностным лицом, совершил действия, явно выходящие за пределы его полномочий, применив к последнему физическое насилие, в результате нанесенных Т.М.Р. ударов у потерпевшего Б.Д.Р. на различных участках тела образовались кровоподтеки.

К.Г.В. расспросила военнослужащих, находящихся в кабинете, кто и что они видели во время конфликта. Четверо военнослужащих В.А.В., К.В.И., Балуева К.Ю. и Р.Е.В. пояснили, что могут показать, что капитан Т.М.Р. никаких повреждений потерпевшему не наносил. При этом они обратились с просьбой представлять их интересы на следствии. Для заключения Соглашений об оказании юридической помощи, они были приглашены в офис адвоката. После заключения Соглашений, каждый в отдельности самостоятельно пояснил адвокату, что он видел, являясь свидетелем конфликта.

Во время допроса свидетелей В.А.В., К.В.И. и Б.К.Ю. 22 сентября 2020года, а Р.Е.В. 29.09.2020года, произведенных в присутствии адвоката К.Г.В. никаких вопросов свидетелям не задавала, цель ее присутствия заключалась в том, чтобы исключить давление со стороны следствия на свидетелей.

05.10.2020года свидетели В.А. В., К.В.И., Б.К.Ю., а Р.Е.В. 06. 10.2020 г. на дополнительных допросах лично подтвердили ранее данные показания.

В дальнейшем адвокату стало известно, что 24.11.2020 года свидетели Б.К.Ю., К.В.И. и В.А.В. во время дополнительного допроса изменили свои показания, указав, что первоначальные показания просил их дать Т.М.Р. Об этом факте адвокату не было известно. Показания свидетелей были идентичны даже в деталях, давали они их самостоятельно и добровольно, поэтому сомнений у адвоката в их правдивости не возникало. Никаких рекомендаций и консультаций по даче свидетельских показаний она не давала. Считает, что действовала честно, разумно и добросовестно и никаких нарушений Закона об адвокатской деятельности и Кодекса профессиональной этики не допустила.

Давая оценку профессиональному поведению адвоката К.Г.В. в указанной ситуации, Совет руководствовался следующим:

Согласно пункту 1 статьи 1 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» №63-ФЗ от 31 мая 2002 года (далее - Закон об адвокатуре), адвокатская деятельность – это квалифицированная юридическая помощь, оказываемая на профессиональной основе лицами, получившими статус адвоката, в целях защиты прав, свобод и интересов физических и юридических лиц, а также в целях обеспечении их доступа к правосудию.

В соответствии с пунктом 1 статьи 25 Закона об адвокатуре адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем.

Статьей 6.1 Кодекса профессиональной этики адвоката под доверителем понимается:

- лицо, заключившее с адвокатом соглашение об оказании юридической помощи,

- лицо, которому адвокатом оказывается юридическая помощь на основании соглашения об оказании юридической помощи, заключенного иным лицом,

- лицо, которому адвокатом оказывается юридическая помощь бесплатно либо по назначению органа дознания, органа предварительного следствия или суда.

Согласно подпунктам 1 и 4 пункта 1 статьи 7 Закона об адвокатуре, адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами; соблюдать кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.

В соответствии с пунктом 1 статьи 11 КПЭА адвокат не вправе быть советником, защитником или представителем нескольких сторон в одном деле, чьи интересы противоречат друг другу, а может лишь способствовать примирению сторон.

Согласно пункту 7 статьи 10 КПЭА, при исполнении поручения адвокат исходит из презумпции достоверности документов и информации, представленных доверителем, и не проводит их дополнительной проверки.

Согласно статье 53 УПК РФ, с момента допуска к участию в уголовном деле защитник вправе, в том числе, собирать и представлять доказательства, необходимые для оказания юридической помощи, в порядке, установленном частью 3 статьи 86 УПК РФ.

Часть 3 статьи 86 УПК РФ гласит: защитник вправе собирать доказательства путем получения предметов, документов и иных сведений, опроса лиц с их согласия, истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии.

Кроме того, пункт 11 части 1 статьи 53 УПК РФ предоставляет защитнику по уголовному делу использовать и иные, помимо перечисленных в статье 53 УПК РФ, не запрещенные настоящим Кодексом средства и способы защиты.

С учетом приведенных требований действующего законодательства РФ и Кодекса профессиональной этики адвоката, Совет пришел к выводу о том, что в действиях адвоката К.Г.В. отсутствует состав правонарушения, предусмотренный подпунктами 1, 4 пункта 1 статьи 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» и пунктом 1 статьи 11 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Исследованные Советом сведения и документы не позволяют расценивать действия адвоката К.Г.В. как умышленное грубое нарушение закона, выразившиеся в создании ложных доказательств невиновности обвиняемого, помехах объективному расследованию уголовного дела и установлению истины по нему. В материалах дисциплинарного производства отсутствуют доказательства того, что адвокат К.Г.В. подвергала свидетелей по уголовному делу возможному привлечению к уголовной ответственности по ст.ст.306, 307 УК Российской Федерации.

Адвокат К.Г.В. в ходе предварительного расследования по уголовному делу действовала в рамках заключенных с ней Соглашений на оказание юридической помощи, осуществляла представительство вышеперечисленных свидетелей на допросах в ходе предварительного следствия исходя из презумпции достоверности информации, ими представленной.

Доверители адвоката К.Г.В. – В.А.В., К.В.И., Б.К.Ю. и Р.Е.В. жалобы на неправомерные действия адвоката К.Г.В., выразившиеся в оказании на них давления в процессе осуществления представительства, в Адвокатскую палату Камчатского края не подавали. К тому же в судебном заседании свидетель Б.Д.Р. пояснил, что показания были им даны по инициативе подсудимого (а не адвоката), свидетель Р.Е.В. свои показания в суде не изменил, а свидетели В.А.В. и К.В.И. в суде вовсе допрошены не были. Перечисленные лица являются полностью дееспособными и самостоятельно несут все виды ответственности за свои неверные показания. Никаких процессуальных решений по этому вопросу судом не принималось.

Совет также отметил, что проведение разбирательств поведения участников уголовного судопроизводства, в том числе свидетелей, в компетенцию Комиссии не входит.

Совет пришел к однозначному выводу, что адвокат К.Г.В. ложные доказательства невиновности по уголовному делу не формировала, помехи объективному расследованию уголовного дела не создавала, установлению истины по делу не препятствовала и свидетелей по уголовному делу возможному привлечению к уголовной ответственности не подвергала.

Совет согласился с выводом Комиссии о том, что не нашел подтверждение и факт нарушения адвокатом К.Г.В. п. 1 статьи 11 Кодекса адвокатской этики адвоката, поскольку не предоставлено доказательств, что интересы доверителей, с которыми у адвоката было заключены Соглашения об оказании юридической помощи, противоречат друг другу.

С учетом приведенных выше норм Закона об адвокатуре, КПЭА, УПК РФ, регламентирующих деятельность адвоката при осуществлении защиты по уголовному делу, Совет не нашел в действиях адвоката К.Г. В. нарушений действующего Закона об адвокатуре и Кодекса профессиональной тики адвоката.

Дисциплинарная ответственность адвоката, предусмотренная ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» может наступить за неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей (п.2 ст.7 ФЗ об адвокатуре).

Совет не мог не отметить следующее: В статье 38 УПК РФ перечислены исчерпывающим образом полномочия следователя.

В ч.1 ст.38 указано, что «следователь является должностным лицом, уполномоченным в пределах компетенции, предусмотренной настоящим Кодексом, осуществлять предварительное следствие по уголовному делу».

Никаких упоминаний о праве следователя составлять и рассылать официальные документы вне временных рамок, отведенных в целях расследования уголовного дела, в норме закона о «полномочиях следователя», не имеется.

Из предоставленных документов, в том числе приговора суда по уголовному делу, которое расследовал следователь Н.И.С., можно со всей ответственностью предположить, что полномочия следователя Н.И.С. по расследованию уголовного дела истекли 22.01.2021года, после подписания им обвинительного заключения (ст. 215 УПК РФ).

Из изложенного следует, что «информация» за подписью следователя Н.И.С. не может расцениваться как процессуальный документ, составленный в рамках действующего законодательства.

_______________________________________________________

Дисциплинарная ответственность адвоката, предусмотренная ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» может наступить только за неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей (п.2 ст.7 ФЗ об адвокатуре).

23 июня 2021г. Совет Адвокатской палаты Камчатского края рассмотрел дисциплинарное производство, возбужденное по представлению Управления Министерства Юстиции по Камчатскому краю о нарушении адвокатом Н.П.О. норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики  адвоката.

Из содержания Представления следовало, что адвокат Н.П.О. грубо нарушил законодательства Российской Федерации, которое выразилось в создании ложных доказательств невиновности обвиняемого, помехах объективному расследованию уголовного дела и установлению истины по нему, а также в подвержении свидетелей по уголовному делу возможному привлечению к уголовной ответственности по ст.ст.306, 307 УК Российской Федерации

По итогам рассмотрения дела Совет в полном объеме согласился с выводами Квалификационной комиссии, которая приняла 29 апреля 2021г. Заключение  о необходимости прекращения дисциплинарного производства вследствие отсутствия в действиях (бездействии) адвоката Н.П.О. подпунктов 1, 4 пункта 1 статьи 7 ФЗ РФ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

Заявитель не принимал участие в рассмотрении дела, направил в Совет заявление, в котором просил рассмотреть дело без участия представителя.

Адвокат Н.П.О. участие в заседании Совета не принимал, направил в Совет заявление от 28.05.2021г. с просьбой рассмотреть дело в его отсутствие. Просил также приобщить к материалам дисциплинарного производства апелляционное определение от 14.05.2021г., которым отменено частное постановление 35 гарнизонного военного суда от 18.03.2021г.

С учетом заключения Квалификационной комиссии, Советом установлены следующие фактические обстоятельства дела:

28 сентября 2020г. адвокат Н.П.О. принял поручение от гр-на Т.М.Р. на осуществление защиты последнего по уголовному делу, возбужденному по п. «а» ч.3 ст.286 УК РФ военным следственным отделом СК Российской Федерации по гарнизону Петропавловск-Камчатский.

Получив от доверителя сведения о важном свидетеле по уголовному делу - Ю.Г.А., адвокат предложил ему обеспечить встречу со свидетелем и, 1211.2021г., в отсутствие доверителя, в своем кабинете, с согласия лица, получил письменное объяснение, содержание которого подтверждало невиновность доверителя.

14.11.2020г. адвокатом Н.П.О. – защитником Т.М.Р., в строгом соответствии с законом и в пределах полномочий заявлено ходатайство органу следствия о выполнении ряда следственных действий и принятия решений по уголовному делу, направленных на формирование доказательственной базы стороны защиты.

В обоснование изложенных доводов и для приобщения к материалам уголовного дела и проверки следственным путем к заявленному ходатайству прилагалось письменное объяснение свидетеля по уголовному делу Ю.Г.А.

18.11.2020 г. Ю.Г.А., будучи допрошенным следователем, полностью подтвердил обстоятельства, ранее сообщенные им адвокату при даче объяснения.

Однако, будучи допрошенным в тот же день несколькими десятками минут позже (разница во времени – 25 минут), от своих показаний отказался, указав, что, якобы, Т.М.Р. понудил его дать показания в его пользу, а адвокат Н.П.О. сам за него (Ю.) написал объяснение, а он (Ю.) его подписал.

Более подробно Юдичев Г.В. сообщил об этом на допросе 20.11.2020 г., где пояснял, что желая вернуть изъятый у него ранее смартфон (их использование запрещено на военной службе), умышленно сообщал Т.М.Р. не соответствующие действительности сведения, а также дал согласие дать ложные сведения по уголовному делу. Прибыв к адвокату Н.в офис, после чего «Там Т.М.Р. придумали историю о том, как Б.Д.Р. бился об КАМАЗ и ПВН, а также о том, как он просил меня нанести ему увечья. После этого они дали мне подписать объяснение, затем Т.М.Р. купил мне пачку сигарет и отвез меня обратно в часть».

Согласно приговора 35 гарнизонного военного суда города Петропавловск-Камчатский свидетель Ю.Г.А. дал следующие показания: 12 ноября 2020г. он с Т.М.Р. прибыл к адвокату Н.П.О., где они придумали историю о том, что Б.Д.Р. получил повреждения в грузовике при перемещении по плохой дороге и последний просил его нанести ему увечья, чтобы подставить Т.М.Р. Указанное адвокат изложил в качестве его объяснений, которые он подписал.

Из показаний свидетеля Ю.Г.А. в судебном заседании, допрошенного с использованием видеоконференцсвязи, следует, что он подтвердил показания, которые сообщил при даче адвокату объяснения от 12.11.2020 г., а именно сообщил, что действительно являлся свидетелем того, как Б. находясь в кузове автомашины КАМАЗ ударился о большой ТВН, предназначенный для перевозки пищи. Кроме того, Ю. сообщил, что действительно Б. просил нанести ему телесные повреждения, чтоб в дальнейшем подставить Т.М.Р. Одновременно с этим Ю. подтвердил показания, в которых отказывался от сведений указанных в объяснении. Говорил, что Т. просил его дать такие показания. О том, что адвокат оказывал на него давление, не сообщал.

Из содержания аудиозаписи телефонного разговора от 21.03.2021г. между свидетелем Ю.Г.А. и адвокатом Н.П.О. следует, что Ю. изменил показания по уголовному делу исходя из нежелания дальнейшего участия в судопроизводстве и опасения задержаться на Камчатке после демобилизации.

Адвокат Н.П.О. впоследствии встретился с потерпевшим Б. по просьбе подзащитного и, оценив полученную в ходе общения с ним информацию, рекомендовал обратиться с заявлением соответствующего содержания на имя следователя.

Вместе с тем, подобного заявления представленные материалы не содержат, равно, как и не имеется ссылки на него в приговоре 35 гарнизонного военного суда города Петропавловск-Камчатский.

Адвокат Н.П.О. в своем объяснении от 24.03.2021г. указал, что действительно 28 августа 2020г. заключил соглашение с Т.М.Р. на защиту интересов последнего на стадии предварительного расследования по уголовному делу по обвинению по п. «а» ч.3 ст.256 УК РФ.

Т.М.Р. настаивал, что потерпевший Б.Д.Р. оговаривает его, из за того, что последний хотел заключить контракт на прохождение службы, а Т.М.Р. был против этого. Кроме этого Б.Д.Р. имел большое количество не погашенных долговых обязательств перед солдатами срочной службы и попросту пытался скрыться от своих кредиторов.

В первой половине ноября 2020г., в дневное время адвокату позвонил Т.М.Р., который сообщил, что нашел важного свидетеля, показания которого могут иметь значение для расследования уголовного дела. В ходе телефонного разговора Т. кратко сообщил о том, что известно свидетелю и адвокат расценил эту информацию действительно важной, поэтому предложил Т. приехать в офис вместе со свидетелем, для получения объяснения.

12 ноября 2020г. Т. приехал в офис, расположенный по адресу г. Петропавловск-Качатский пр. К.Маркса 35, вместе со свидетелем, которым оказался Ю.Г.А..

Ю.Г.А. согласился дать пояснения по известным ему обстоятельствам. После чего адвокат, в соответствии с п.2 ч.3 ст.6 Федерального закона N 63-ФЗ (ред. от 31.07.2020) «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», опросил последнего, составив объяснение, которое Ю.Г.А. собственноручно подписал. Объяснения Юдичев давал добровольно, без принуждения и давления со стороны.

Основная суть данных Ю.Г.А. объяснений заключалась в том, что он являлся свидетелем соударения Б. с твердым предметом, которое произошло незадолго до вышеописанного происшествия в кузове автомашины «Камаз». Кроме того, Б. обращался к Ю. с просьбой нанести ему телесные повреждения, так как последний, хотел подставить Т.

16 ноября 2020г. адвокат направил в ВСО СК РФ по гарнизону Петропавловск-Камчатский ходатайство о допросе свидетеля и приложил полученное мною объяснение Ю. Г.А. от 12.11.2020г.

18 ноября 2020г. Ю.Г.А. был дважды допрошен в качестве свидетеля. В период с 12 час. 32 мин. до 16 час. 05 мин. Ю.Г.А. дал показания, аналогичные объяснению от 12.11.2020г. А в показаниях, данных в период с 16 час. 20 мин до 16 час. 42 мин. отказался от данных ранее показаний и пояснил, что объяснения от 12.11.2020г. были написаны адвокатом Н. и в этом объяснении нет никакой правды.

Адвокат Н.П.О. считает, что показания свидетеля Ю.Г.А., в части того, что объяснения от 12.11.2020г. были написаны им и в этом объяснении нет никакой правды являются ложными и в подтверждение этого сообщил, что 3 марта 2021г. в ходе судебного заседания с использованием ВКС Ю.Г.А. был допрошен в качестве свидетеля. Отвечая на вопросы государственного обвинителя, Ю.Г.А. подтвердил показания, которые сообщил ему при получении объяснения от 12.11.2020г., а именно: что действительно являлся свидетелем того, как потерпевший Б., находясь в кузове автомашины КАМАЗ, ударился о большой ТВН, предназначенный для перевозки пищи. Кроме того, Ю. сообщил, что действительно, Б. просил нанести ему телесные повреждения, чтобы в дальнейшем подставить Т.М.Р. Позже, отвечая на явно наводящие вопросы председательствующего, при этом же допросе, Ю. подтвердил показания, в которых отказывался от сведений, указанных в объяснении. Пояснил, что Т. просил его дать такие показания, на давление со стороны адвоката Н. не ссылался. Это подтверждается аудиозаписью допроса свидетеля Ю.Г.А. в ходе судебного заседания от 03.03.2020г.

Продолжая свои пояснения, адвокат Н.П.О. также указал, что 21 марта 2021г. позвонил свидетелю Ю.Г.А. и поинтересовался о причине смены им показаний, попросил объяснить, являлся ли он свидетелем тех событий, о которых указывал мне при получении объяснений 12.11.2020г.

Ю. сообщил, что не являлся свидетелем того, как произошло соударение Б. с твердым предметом, об этом его попросил сказать мне (адвокату Н.) Т. Однако, Б., действительно обращался к нему с просьбой нанести повреждения, чтоб в дальнейшем подставить Т. и перевестись в другую часть. При допросе следователю он не говорил, что адвокат написал за него объяснение самостоятельно, а он просто подписал не читая. Говорил по этому поводу, что Т. просил его сказать об этом. Указанное подтверждается аудиозаписью телефонного разговора с Ю.Г.А. от 21.03.2021г.

Таким образом, адвокат Н.П.О категорически отрицал факт склонения свидетеля Ю. к даче каких-либо показаний, полагает, что действовал при этом в соответствии с п.2 ч.3 ст.6 Федерального закона N 63-ФЗ (ред. от 31.07.2020) «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и в его действиях не может усматриваться каких-либо нарушений, в том числе норм подпунктов 1, 4 пункта 1 статьи 7 Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

Относительно показаний потерпевшего Б.Д.Р., согласно которым его якобы склоняли к смене показаний и уговаривали дать показания не соответствующие действительности, адвокат Н.П.О. пояснил, что во второй половине ноября 2020г. Б.Д.Р., самостоятельно связался с Т.М.Р. и предложил встретиться по вопросу примирения. Данный факт подтвердил свидетель Г.С.В., допрошенный 01.03.2021г. в ходе судебного заседания и свидетель Т.Л.А., допрошенная 09.03.2021г. в ходе судебного заседания, что подтверждается аудиозаписями их допросов в зале суда.

В ходе встречи с Т.М.Р., Б.Д.Р., в присутствии Т.Л.А., выражал желание примириться и дать правдивые показания по существу произошедших событий.

Далее Т.М.Р. связался с адвокатом, сообщил о беседе с потерпевшим Б. и попросил встретиться с последним.

С Б. адвокат встретился 20.11.2020г., потерпевший рассказал о произошедших событиях, о том, как оговорил Т.М.Р. и о том, что сожалеет о случившемся, интересовался как ему лучше поступить в сложившейся ситуации. Адвокат проконсультировал Б., порекомендовал написать заявление, в котором изложить всю правду и обратиться с указанным заявлением к следователю. Однако материалы уголовного дела заявления Б. не содержат, поэтому ссылка на него ничем не подтверждена, кроме показаний самого Б.

Относительно показаний Б. о том, что на него оказывалось давление в виде телефонных звонков со стороны Т.М.Р. и адвоката Н. и что в период с 11.12.2020г. по 13.12.2020г. с ним неоднократно пытались связаться и писали СМС сообщения, адвокат Н.П.О. пояснил, что никакого давления на Б. не оказывалось, об этом свидетельствует переписка между адвокатом и Б. в приложении WhatsApp (имеется в материалах уголовного дела). Из текста сообщений следует, что общение между мной и Б.носит дружеский характер и ни о каком давлении и принуждении к даче показаний нет ни единого слова. Более того, адвокат является соседом Б.Д.Р., иногда с ним встречается и здоровается. В один из дней Б.Д.Р. рассказал адвокату о смерти матери и попросил взаймы денег для оплаты проезда к месту похорон (о чем имеются собственноручные расписки Б.Д.Р.). После отъезда Б.Д.Р. общение продолжилось посредством мессенджера Вацап. Общение не касалось обстоятельств уголовного дела, более того, инициатором общения являлся сам Б.Д.Р., который настойчиво и регулярно просил одолжить ему денежные средства на его различные нужды. Эта переписка продолжалась до возвращения Б.Д.Р. на Камчатку 11.12.2020г. По возвращению на Камчатку Б.Д.Р. перестал выходить на связь (отвечать на звонки и сообщения), а впоследствии адвокат узнал, что Б.Д.Р. обратился в следственный комитет с заявлением о якобы оказываемом на него давлении со стороны адвоката Н.П.О.

К объяснению приложены следующие документы:

- аудиозаписи допроса свидетеля Ю.Г.А. и телефонного разговора с ним 210303_1403, 210303_1524, 210320_2307,

- аудиозапись допроса свидетеля Г.С.В. (Океанская улица 3),

- аудиозапись допроса свидетеля Т.Л.А. (210309_1434),

- скриншоты переписки с Б.Д.Р. на 7 листах,

- долговые расписки Б.Д.Р. на 2 листах.

В частном постановление 35 гарнизонного военного суда города Петропавловск-Камчатский от 18 марта 2021г. предложено обратить внимание Совета адвокатской палаты Камчатского края на нарушения закона и профессиональной этики, допущенные адвокатом Н.П.О. в ходе судебного разбирательства уголовного дела в отношении военнослужащего Т.М.Р.

Давая оценку профессиональному поведению адвоката Н.П.О. в указанной ситуации, Совет руководствовался следующим:

Согласно пункту 1 статьи 1 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» №63-ФЗ от 31 мая 2002 года (далее - Закон об адвокатуре), адвокатская деятельность – это квалифицированная юридическая помощь, оказываемая на профессиональной основе лицами, получившими статус адвоката, в целях защиты прав, свобод и интересов физических и юридических лиц, а также в целях обеспечении их доступа к правосудию.

В соответствии с пунктом 1 статьи 25 Закона об адвокатуре адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем.

Статьей 6.1 Кодекса профессиональной этики адвоката под доверителем понимается:

- лицо, заключившее с адвокатом соглашение об оказании юридической помощи,

- лицо, которому адвокатом оказывается юридическая помощь на основании соглашения об оказании юридической помощи, заключенного иным лицом,

- лицо, которому адвокатом оказывается юридическая помощь бесплатно либо по назначению органа дознания, органа предварительного следствия или суда.

В соответствии с п.2 ч.3 ст.6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» адвокат вправе опрашивать с их согласия лиц, предположительно владеющих информацией, относящейся к делу, по которому адвокат оказывает юридическую помощь.

Согласно подпунктам 1 и 4 пункта 1 статьи 7 Закона об адвокатуре, адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами; соблюдать кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.

При этом, согласно пункту 7 статьи 10 КПЭА, при исполнении поручения адвокат исходит из презумпции достоверности документов и информации, представленных доверителем, и не проводит их дополнительной проверки.

Согласно статье 53 УПК РФ, с момента допуска к участию в уголовном деле защитник вправе, в том числе, собирать и представлять доказательства, необходимые для оказания юридической помощи, в порядке, установленном частью 3 статьи 86 УПК РФ.

Часть 3 статьи 86 УПК РФ гласит: защитник вправе собирать доказательства путем получения предметов, документов и иных сведений, опроса лиц с их согласия, истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии.

Кроме того, пункт 11 части 1 статьи 53 УПК РФ предоставляет защитнику по уголовному делу использовать и иные, помимо перечисленных в статье 53 УПК РФ, не запрещенные настоящим Кодексом средства и способы защиты.

С учетом приведенных требований действующего законодательства РФ и Кодекса профессиональной этики адвоката, Совет пришел к выводу о том, что в действиях адвоката Н.П.О. отсутствует состав правонарушения, предусмотренный подпунктами 1, 4 пункта 1 статьи 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ».

Исследованные Советом сведения и документы не позволяют расценивать действия адвоката Н.П.О. как умышленное грубое нарушение закона, выразившиеся в создании ложных доказательств невиновности обвиняемого, помехах объективному расследованию уголовного дела и установлению истины по нему. В материалах дисциплинарного производства отсутствуют доказательства того, что адвокат Н.П.О. подвергал свидетеля и потерпевшего по уголовному делу возможному привлечению к уголовной ответственности по ст.ст.306, 307 УК Российской Федерации.

Совет согласился с выводом Комиссии о том, что факт давления адвоката Н.П.О. на свидетеля Ю.Г.А. с целью получения ложных показаний, подтверждающих невиновность подзащитного, своего подтверждения не нашел. Равно как и не нашел подтверждения факт оказания давления со стороны адвоката Н.П.О. на потерпевшего Б.

Совет разделил мнение Комиссии о том, что опрос адвокатом Н.П.О. свидетеля Ю. осуществлен с согласия самого Ю., данные им пояснения оформлены и предоставлены следователю для их проверки, что согласуется с п.2 ч.3 ст.6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ».

Совет исследовал апелляционное определение Тихоокеанского флотского военного суда от 14.05.2021г., которым была удовлетворена апелляционная жалоба адвоката Н.П.О. на частное постановление 35 гарнизонного военного суда от 18.03.2021г. В апелляционном определении судом отмечается, что в суде первой инстанции установлено, что мотивом, побудившим свидетеля Ю. изменить показания явилось проявление им сочувствия к Т., имеющему на иждивении малолетних детей, а не какие-либо действия адвоката Н.П.О.

Совет особо отметил, что исходя из показаний свидетелей Г.С.В. и Т.Л.А., данных в ходе судебного разбирательства, а также потерпевшего Б., последний сам проявил инициативу по встрече с подозреваемым и его адвокатом Н.П.О., в ходе которых высказывал намерение примириться и изменить ранее данные показания следствию, что подтверждается аудиозаписями показаний указанных лиц в суде.

При этом вопреки выводу суда, потерпевший не изменил показания, данные в ходе предварительного следствия, а о своем желании примириться с Т. и отказаться от ранее данных показаний заявил Т. и адвокату Н.П.О. с целью ведения их в заблуждение.

Как верно отметила Комиссия в своем Заключении, предоставленные адвокатом Н.П.О. материалы – аудиозаписи допросов свидетелей, скриншоты переписки с потерпевшим Б., долговые расписки последнего прямо указывают на наличие неформальных отношений между гражданами Б.Д.Р. и Н.П.О., т.е. отношений, не связанных с расследованием и рассмотрением уголовного дела по обвинению Т.

Дисциплинарная ответственность адвоката, предусмотренная ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» может наступить только за неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей (п.2 ст.7 ФЗ об адвокатуре).

С учетом приведенных выше норм Закона об адвокатуре, КПЭА, УПК РФ, регламентирующих деятельность адвоката при осуществлении защиты по уголовному делу, у Совета не имеется оснований полагать, что адвокат Н.П.О. нарушил обязанность адвоката, предусмотренную подпунктом 1 пунктом 1 статьи 7 Закона об адвокатуре, предписывающую адвокату честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательство РФ средствами.

Указание в Представлении на нарушение адвокатом Н.П.О. подпункта 4 пункта 1 статьи 7 ФЗ об адвокатуре не являлось предметом рассмотрения Советом, поскольку в Представлении отсутствуют ссылки на пункты и статьи Кодекса профессиональной этики адвоката, которые были нарушены адвокатом Н.П.О.

Совет также посчитал необходимым обратить внимание на установленный Комиссией и Советом факт наличия неформальных отношений, возникших между адвокатом Н.П.О. и потерпевшим Б. в процессе расследования и рассмотрения уголовного дела в отношении Т. Действующее законодательство РФ об адвокатуре и Уголовно-процессуальный кодекс РФ прямо не запрещает общение адвоката и потерпевшего, как по обстоятельствам уголовного дела, так и по другим вопросам. Уголовно-правовой запрет распространяется на подкуп и принуждение к даче показаний или уклонению от дачи показаний в отношении потерпевшего (ст.309 УК РФ).

Вместе с тем, адвокату необходимо в силу п.2 ст.5 КПЭА избегать действий (или бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или адвокатуре в целом. Адвокат должен правильно определять границы такого неформального общения с потерпевшим и иными участниками уголовного судопроизводства в целях избежания неверного истолкования характера этих отношений со стороны органов уголовного преследования и суда.

Неисполнение обязанности адвоката по подаче апелляционной жалобы на приговор суда первой инстанции при наличии для этого оснований, предусмотренных п.4 ст.13 Кодекса профессиональной этики адвоката является неисполнением обязанности перед доверителем

__________________________________________________________________

27 октября 2021г. Совет Адвокатской палаты Камчатского края рассмотрел дисциплинарное производство, возбужденное по жалобе доверительницы Ф.Е.В. о нарушении адвокатом К.В.В. норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики  адвоката.

Из содержания жалобы следовало, что в феврале 2021г. между Заявителем и адвокатом К.В.В. был заключен договор, по условиям которого адвокат К.В.В. принял на себя полномочия по осуществлению защиты в рамках рассмотрения уголовного дела №1-ХХХ/21 в отношении Ф.Е.В.

В судебном заседании по уголовному делу адвокат К.В.В. принимал пассивное участие, не выполнял функцию защитника по обеспечению мер к отстаиванию позиции Ф.Е.В.

В ходе судебного следствия адвокат К.В.В. заявил единственное ходатайство об ознакомлении с материалами уголовного дела и более никаких ходатайств, заявлений, возражений в интересах Ф.Е.В. не заявлял, консультационные услуги не оказывал, правовая позиция по уголовному делу определена не была.

После оглашения государственным обвинителем обвинения, адвокат К.В.В. отказался выразить свое отношение к предъявленному Ф.Е.В. обвинению, тем самым самоустранившись от принятой на себя защиты ее интересов.

В судебном заседании 10.03.2021г. адвокат К.В.В. заявил о том, что будет подготовлено и заявлено ходатайство о возвращении уголовного дела прокурору, однако указанное ходатайство так и не было подготовлено и заявлено, что подтверждается протоколом судебного заседания.

Адвокат К.В.В. отсутствовал в судебных заседаниях 28.06.2021г. и 07.06.2021г., а также не ознакомился с материалами уголовного дела после вынесения судом итогового решения.

Ознакомление с протоколом судебного заседания входило в предмет договора, заключенного между Ф.Е.В. и адвокатом К.В.В., поскольку договор предусматривал защиту Ф.Е.В. адвокатом К.В.В. в суде первой инстанции.

Ф.Е.В. судом назначено наказание в виде лишения свободы на срок 12 лет, что не может свидетельствовать о надлежащей организации защиты Ф.Е.В. адвокатом К.В.В.

Заявитель также полагала, что адвокат К.В.В. самоустранился от ее защиты, поскольку не подал апелляционную жалобу на приговор в отношении Ф.Е.В., несмотря на то, что судом было назначено наказание в большем размере, чем просил государственный обвинитель.

Ф.Е.В. полагает, что адвокат К.В.В. допустил нарушение п.2 ст.13 Кодекса профессиональной этики адвокатов.

В жалобе Заявитель просит провести проверку изложенных фактов и привлечь адвоката К.В.В. к дисциплинарной ответственности.

В дополнении от 16.09.2021г. к жалобе (вход. №189 от 28.09.2021г.) Ф.Е.В. подтвердила доводы основной жалобы и также указала, что договор между ней и адвокатом К.В.В. заключен в письменной форме. Вопрос подачи адвокатом апелляционной жалобы между Ф.Е.В. и адвокатом К.В.В. не обсуждался. В судебном заседании 28.06.2021г. адвокат К.В.В. не участвовал. В последующем в следственном изоляторе адвокат К.В.В. Ф.Е.В. не посещал, в связи с чем, у нее отсутствовала возможность обсудить вопрос подачи апелляционной жалобы.

В ходе дисциплинарного производства адвокат К.В.В. представил три объяснения (два без даты, третье за №195 от 06.10.2021г.), в которых пояснил, что между ним Ф.Е.В. заключено соглашение о представлении ее интересов в суде в связи с привлечением Ф.Е.В. к уголовной ответственности.

В ходе рассмотрения уголовного дела судом первой инстанции позиция защиты согласовывалась с позицией Ф.Е.В., в том числе согласовывалась необходимость подачи ходатайств.

Было подготовлено ходатайство о возвращении уголовного дела прокурору, которое по согласованию с Ф.Е.В. было решено подать в конце судебного процесса. Указанное ходатайство перед окончанием судебного процесса адвокат К.В.В. передал Ф.Е.В. для того, чтобы Ф.Е.В. самостоятельно заявила указанное ходатайство, однако последняя, в последний день рассмотрения уголовного дела судом, заявила, что намерена признать вину (тогда как в период всего рассмотрения уголовного дела Ф.Е.В. свою вину отрицала) и в этой связи ходатайство о возвращении уголовного дела прокурору заявлять не желает.

В ходе рассмотрения уголовного дела судом первой инстанции Ф.Е.В. заключила соглашение с адвокатом К.Л.И. и пояснила, что при дальнейшем обжаловании решений судов она (Ф.Е.В.) намерена работать с адвокатом К.Л.И. и по этой причине Ф.Е.В. отказалась от полной оплаты работы адвоката К.В.В., согласно договора.

Доводы жалобы о том, что на протяжении всех судебных заседаний было заявлено лишь одно ходатайство, не соответствует действительности. В ходе судебного заседания адвокат К.В.В. заявлял устные ходатайства, в том числе о вызове свидетелей, об истребовании документов, о назначении судебно-медицинской экспертизы.

По мнению адвоката К.В.В. количество поданных ходатайств не является критерием оценки работы защиты. Считает, что подачи жалобы Заявителем вызвано желанием всем навредить за суровый приговор.

Кроме того, адвокат К.В.В. пояснил, что в ходе рассмотрения уголовного дела в отношении Ф.Е.В., последняя не предъявляла ему претензий к качеству защиты, вопреки доводам жалобы, он консультировал Ф.Е.В.

Адвокат К.В.В. также пояснил, что в установленный законом срок подал апелляционную жалобу на приговор Петропавловск-Камчатского городского суда в отношении Ф.Е.В. Указанную апелляционную жалобу он направил в суд по почте (опустил в почтовый ящик в суде), так как приемная суда не осуществляла прием документов. Однако обоснованную жалобу подать не смог, поскольку выехал за пределы Камчатского края.

По приезду на Камчатку ему сообщили о написании жалобы Ф. в АП Камчатского края, в связи с чем им было подано дополнение к апелляционной жалобе в апелляционную инстанцию Камчатского краевого суда, которая была принята 01.06.2021г.

О рассмотрении жалобы его не уведомили и сообщили, что Ф.Е.В. заявила о том, что при рассмотрении апелляционной жалобы достаточно участия адвоката К.Л.И.

В связи с неисполнением Ф.Е.В. своих договорных обязательств, договор между ними на осуществление дальнейшей защиты был расторгнут.

По итогам рассмотрения дела Совет в полном объеме согласился с выводами Квалификационной комиссии, которая приняла 06.10.2021г. Заключение о наличии в действии (бездействии) адвоката К.В.В. нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, а именно подпункта 1, 4 пункта 1 статьи 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и пунктов 2, 4 статьи 13 Кодекса профессиональной этики адвоката - неисполнение или ненадлежащее исполнении свои обязанности перед доверителем Ф.Е.В., выразившееся в не выполнении адвокатом обязанности по обжалованию приговора Петропавловск-Камчатского городского суда Камчатского края от при наличии к тому оснований.

Заявитель – Ф.Е.В., в заседании Совета участия не принимала, содержится в ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Камчатскому краю. Направила в Совет дополнение к своей жалобе от 11.10.2021г. (вход. №200 от 18.10.2021г.), в котором подтвердила доводы основной жалобы.

Адвокат К.В.В. в заседании Совета принял участие лично, подтвердил свои объяснения, данные в ходе дисциплинарного производства.

С учетом заключения Квалификационной комиссии, Советом установлены следующие фактические обстоятельства дела:

Как следует из договора (соглашения) от 05.02.2021 года заключенного между адвокатом К.В.В. и Ф.Е.В., адвокат К.В.В. принял на себя обязанность по осуществлению защиты по уголовному делу по ст.159 ч. 4 УК РФ и иным эпизодам в рамках дела в ходе судебного заседания.

Согласно выписки из протокола судебного заседания от 10.06.2021г., государственный обвинитель предложил признать Ф.Е.В. виновной в совершении всех вмененных органами предварительного следствия преступлений, предусмотренных ч.4 ст.159 (3 эпизода), ч.3 ст.159 (6 эпизодов), ч.2 ст.159 (3 эпизода) УК РФ и назначить ей окончательно наказание в виде 10 лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима.

В судебных прениях подсудимая Ф.Е.В. заявила о том, что часть вмененных ей в вину преступлений – инкриминированы ей необоснованно.

Адвокат К.В.В. в судебных прениях поддержал позицию подсудимой Ф.Е.В. и заявил о том, что в части эпизодов, по которым его подзащитная не признала вину, в ходе следствия не было добыто достаточно доказательств виновности Ф.Е.В. и в ходе судебного заседания данные недочеты не представилось возможным устранить, поэтому посчитал, что три эпизода обвинения являются недоказанными. В части меры наказания, предложенной прокурором, адвокат К.В.В. возражал, полагая, что размер наказания предложен чрезмерно суровый и просил назначить условную меру наказания.

Указанная позиция Ф.Е.В. и адвоката К.В.В. отражена в протоколе судебного заседания от 10.06.2021г.

В соответствии с приговором Петропавловск-Камчатского городского суда Камчатского края от ХХ ХХХ.2021г. по делу № 1-ХХХ/2021 в отношении Ф.Е.В., указанное уголовное дело рассмотрено с участием защитников Ф.Е.В. – адвокатов К.В.В. и К.Л.И.

На л.51 приговора указано: приведенные подсудимой и ее защитниками доводы о необоснованности предъявленного Ф.Е.В. обвинения и о недоказанности ее вины по эпизодам хищения имущества Л., С. и Б., суд находит необоснованными.

Ф.Е.В. признана судом виновной в совершении всех инкриминируемых преступлений и ей назначено наказание в виде лишения свободы на срок 12 лет.

Из протокола судебного заседания от 10.06.2021г. и приговора Петропавловск-Камчатского городского суда Камчатского края усматривается, что у адвоката К.В.В. имелись основания для подачи апелляционной жалобы в интересах Ф.Е.В. на указанный приговор, поскольку суд не разделил позицию адвоката-защитника и подзащитного и назначил более тяжкое наказание, чем просили адвокат и подзащитная. Кроме того и Заявитель и адвокат просили суд вынести оправдательный приговор по части эпизодов преступлений, однако суд первой инстанции не согласился указанными доводами стороны защиты.

В представленной копии апелляционной жалобы адвоката К.В.В., поданной им на приговор Петропавловск-Камчатского городского суда от 28.06.2021г., отсутствуют доводы, по которым адвокат не соглашается с приговором. На апелляционной жалобе отсутствуют отметка о принятии ее судом.

Апелляционная жалоба на приговор Петропавловск-Камчатского городского суда от 28.06.2021г. без числа, представленная адвокатом К.В.В., имеет отметку о поступлении в Камчатский краевой суд от 01.10.2021г.

Согласно сообщения из Петропавловск-Камчатского городского суда от 29.09.2021г. (исх. № 01-ХХХХ), апелляционная жалоба адвоката К.В.В. на приговор Петропавловск-Камчатского городского суда Камчатского края от 28.06.2021г. в отношении Ф.Е.В. в суд не поступала.

Какие либо сведения о том, что Заявитель отказывалась от подачи апелляционной жалобы на приговор суда никем не представлено.

По сообщению адвоката К.Л.И. приговор Петропавловск-Камчатского городского суда от 28.06.2021г. апелляционной инстанцией изменен в части размера наказания, срок наказания Ф.Е.В. определен в 6 лет лишения свободы.

Давая оценку профессиональному поведению адвоката К.В.В. в указанной ситуации, Совет руководствуется следующим:

Согласно п.1 ст. 1 Закона об адвокатуре, адвокатская деятельность – это квалифицированная юридическая помощь, оказываемая на профессиональной основе лицами, получившими статус адвоката в порядке, установленном настоящим Федеральным законом, физическим и юридическим лицам (далее - доверители) в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию.

В соответствии с Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» (далее по тексту – Закон об адвокатуре), адвокат обязан:

- честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами (подп. 1 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре);

- соблюдать кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции средствами (подп. 4 п. 1 ст.7 Закона об адвокатуре).

В соответствии с пунктом 2 статьи 13 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту КПЭА), адвокат, принявший в порядке назначения или по соглашению поручение на осуществление защиты по уголовному делу, не вправе отказаться от защиты, кроме случаев, указанных в законе, и должен выполнять обязанности защитника, включая, при необходимости, подготовку и подачу апелляционной жалобы на приговор суда.

В соответствии с пунктом 4 статьи 13 КПЭА защитник обязан обжаловать приговор:

1) по просьбе подзащитного;

2) если суд не разделил позицию адвоката-защитника и (или) подзащитного и назначил более тяжкое наказание или наказание за более тяжкое преступление, чем просили адвокат и (или) подзащитный.

3) при наличии оснований к отмене или изменению приговора по благоприятным для подзащитного мотивам.

Отказ подзащитного от обжалования приговора фиксируется его письменным заявлением адвокату.

Совет, рассмотрев дисциплинарное производство, выслушав адвоката К.В.В. и ознакомившись с Заключением Квалификационной комиссии, соглашается с выводами Заключения, поскольку они основаны на полно и правильно установленных обстоятельствах дела.

Совет соглашается с выводом Комиссии о том, что в процессе дисциплинарного производства нашел свое подтверждение довод жалобы Заявителя о том, что адвокат К.В.В. не подал апелляционную жалобу на приговор Петропавловск-Камчатского городского суда Камчатского края от 28.06.2021г., состоявшийся в отношении Ф.Е.В., при наличии к тому оснований. Адвокат К.В.В. после вынесения приговора в отношении Ф.Е.В. был обязан обжаловать указанный приговор, поскольку суд первой инстанции не разделил позицию адвоката-защитника и подзащитной и назначил более тяжкое наказание, чем просили адвокат и подзащитная, а также при наличии оснований к отмене или изменению приговора по благоприятным для подзащитной мотивам.

Совет полагает, что обстоятельства, исключающие обязанность адвоката К.В.В. обжаловать приговор в отношении Ф.Е.В., отсутствовали.

Совет разделяет оценку Комиссией как несостоятельного, довода адвоката К.В.В. о том, что он в установленный законом срок подал апелляционную жалобу в интересах Ф.Е.В. посредством направления ее почтовым отправлением (опустил в почтовый ящик в суде). Документов, подтверждающих направление апелляционной жалобы в Петропавловск-Камчатский городской суд на приговор в отношении Ф.Е.В., адвокат К.В.В. ни в Комиссию, ни в Совет не представил. Кроме того, представленная адвокатом К.В.В. апелляционная жалоба без даты и без отметки о поступлении в городской суд, не содержит доводы, по которым адвокат не согласен с вынесенным приговором.

Довод адвоката К.В.В. о том, что по прилету на Камчатку им было подано дополнение к апелляционной жалобе, которое поступило в Камчатский краевой суд 01.10.2021г., Совет расценивает критически. Указанная жалоба, хоть и была принята Камчатским краевым судом, по существу в суде апелляционной инстанции не рассматривалась, поскольку был пропущен срок подачи апелляционной жалобы адвокатом К.В.В.

Таким образом, Совет соглашается с выводом Квалификационной комиссии о неисполнении или ненадлежащем исполнении адвокатом К.В.В. своих обязанностей перед доверителем Ф.Е.В., что свидетельствует о нарушении адвокатом требований подп. 1,4 п. 1 ст. 7 Федерального закона от «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и п. 2, 4 ст.13 Кодекса профессиональной этики адвоката.

При таких обстоятельствах Совет приходит к выводу о том, что действия адвоката К.В.В., выразившиеся в невыполнении адвокатом обязанности по обжалованию приговора Петропавловск-Камчатского городского суда от 28 июня 2021г. в отношении Ф.Е.В. при наличии к тому оснований, порочат честь и достоинство адвоката, умаляют авторитет адвокатуры в целом и подрывают доверие к ней.

Совет считает, что нарушение совершено адвокатом К.В.В. умышленно, поскольку адвокат имеет достаточный стаж адвокатской деятельности и требования законодательства об адвокатуре знать обязан.

Вместе с тем Совет отмечает, что доводы жалобы о том, что адвокат К.В.В. в судебных заседаниях принимал пассивное участие, не нашли своего подтверждения. Адвокат К.В.В. принимал участие в качестве защитника Федоровой Е.В. на протяжении всего судебного следствия и Заявитель не возражала против его участия в деле, а также не заявляла отказ от услуг адвоката К.В.В.

Совет соглашается с позицией Комиссии о том, что довод жалобы Заявителя о не заявлении адвокатом К.В.В. ходатайства о возвращении уголовного дела прокурору, несмотря на то, что в судебном заседании высказал суду такое намерение, не является нарушением норм адвокатской этики, либо требований Закона об адвокатуре. Согласно пояснениям адвоката К.В.В., Ф.Е.В. отказалась заявить подготовленное им ходатайство о возвращении уголовного дела прокурору. Каких-либо заявлений от Ф.Е.В. в судебных заседаниях о том, что нарушено ее право на защиту, заявлений об отказе от защитника К.В.В. в связи с некачественным оказанием ей юридической помощи, Ф.Е.В. не заявляла, доказательств обратного Заявитель не представила.

Нельзя также не согласиться с выводом Комиссия о том, что довод жалобы о самоустранении адвоката К.В.В. от принятой на себя защиты интересов Заявителя, в связи с тем, что после оглашения государственным обвинителем обвинения, адвокат отказался выразить свое отношение к предъявленному Ф.Е.В. обвинению, не может быть расценен как нарушение адвокатом требований КПЭА.

В соответствии со ст. 273 УПК РФ, высказывание защитником его отношения к предъявленному подсудимому обвинению, является правом, а не обязанностью адвоката. Отказ защитника выразить свое отношение к предъявленному подсудимому обвинению не может быть расценено как устранение адвоката от своих обязанностей.

Таким образом, Совет приходит к выводу о том, что доводы Заявителя о том, что адвокат К.В.В. самоустранился от осуществления защиты в суде, проявлял себя пассивно, ходатайств не заявлял, своего подтверждения в ходе дисциплинарного производства не нашли. Это подтверждается протоколом судебного заседания по уголовному делу Ф.Е.В.

Довод жалобы о том, что единственным и бесспорным доказательством качественной работы защитника является итоговое решение суда, вынесенное по результатам рассмотрения уголовного дела, является несостоятельным. Приговор суда по уголовному делу не может служить показателем надлежащей организации защиты адвоката в суде.

Кроме оценки доводов жалобы, Совет считает необходимым отметить следующее:

В ходе проверки доводов жалобы Заявителя, у адвоката К.В.В. Квалификационной комиссией было истребовано адвокатское производство по делу Ф.Е.В., которое адвокатом в Комиссию не представлено.

В соответствии с Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (п.п. 1 п.1 ст. 7)  и Кодексом профессиональной этики адвоката (п. 1 ст. 8) адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно исполнять свои профессиональные обязанности. За неисполнение своих обязанностей адвокат может быть привлечен к дисциплинарной ответственности (п. 2 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»).

В соответствии с пунктом 4 статьи 8 КПЭА, при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан вести адвокатское производство.

Добросовестное и результативное исполнение адвокатом профессиональных обязанностей невозможно без тщательной подготовки к ведению дела, в том числе без изучения материалов дела и ведения записей. Все относящиеся к делу материалы должны храниться адвокатом в специальном производстве, условно называемом адвокатским досье.

Адвокатское производство является наиболее эффективным подтверждением факта, объема и качества оказания адвокатом юридической помощи доверителю, а также может служить доказательством при защите адвоката от необоснованных претензий доверителя к качеству работы адвоката.

Не предоставление адвокатом К.В.В. адвокатского производства по делу Ф.Е.В. расценивается Советом как фактическое отсутствие такого производства, что является нарушением п.4 ст.8 КПЭА.

Нарушение адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, совершенное умышленно или по грубой неосторожности, влечет применение мер дисциплинарной ответственности, предусмотренных Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодексом профессиональной этики адвоката.

За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Законом об адвокатуре (п.2 ст.7 названного закона).

При решении вопроса о применении меры дисциплинарного взыскания Совет учел тяжесть и обстоятельства совершенного адвокатом проступка, обстоятельства его совершения, форму вины и другие обстоятельства, установленные Квалификационной комиссией и Советом Адвокатской палаты (п.4 ст. 18 КПЭА).

Определяя меру дисциплинарной ответственности, Совет учел, что нарушение адвокатом К.В.В. совершено умышленно. Совет принимает во внимание, что К.В.В. впервые привлекается к дисциплинарной ответственности, свою вину в совершении правонарушения признал.

При таких обстоятельствах Совет посчитал необходимым применить к адвокату К.В.В. меру дисциплинарной ответственности в виде замечания, как в наибольшей степени отвечающую требованию справедливости дисциплинарного разбирательства, предусмотренному п.3 ст.19 КПЭА.